Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
23.12.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[30-08-02]
Документы прошлогоРедактор и ведущая Ирина Лагунина Советская власть, установленная в октябре 1917 г., лишила избирательных и многих гражданских прав много-численные категории граждан, так называемых "бывших людей": служивших до революции чиновников, офицеров, служителей культа, помещиков, предпринимателей и тор-говцев. А в годы новой экономической политики - НЭПа - в ряды лишенцев попали крепкие крестьяне, так называемые кулаки, мелкие торговцы и все те, кто использовал наемный труд. В число последних попал и бывший экономист Нарком-прода - народного комиссариата продовольствия - Зыков. В его письме есть сокращения: "МЧК" - Московская Чрезвы-чайная комиссия и "МОГПУ" - Московское (областное) управление Объединенного государственного политического управления. В документе упомянут министр полиции во Франции во времена республики, империи Наполеона I и мо-нархии Бурбонов Жозеф Фуше, имя которого стало синони-мом беспринципного карьериста. Письмо лишенца Зыкова Сталину. 1931 год. "Генеральному секретарю ЦК ВКП (б) И.В. Сталину гр-на Зыкова А.И., проживающего в г. Москве, по Кривоколен-ному пер. д.№14, кв.3. Заявление. Я сознаю, что наивно и бесцеремонно лезть к лицу верховного управления с индивидуальной жалобой; и я 11 лет удерживался от по-дачи такой жалобы, пробуя добиваться справедливости нормальными способами, пока, наконец, оказался вынужденным беспокоить Вас; я не претендую и теперь на Ваше личное время и внимание, я лишь на-деюсь на то, что хоть в Вашем-то Секретарите должны же найтись че-стные и решительные люди, способные "свое суждение иметь", а не шаблонные карьеристы... Я не дворянин и не "буржуа", а интеллигентный выходец из крестьян, живущий личным заработком с 13-ти лет. К народу и Рево-люции у меня нет вражды... Свою трудоспособность я не раз в жизни доказывал: в учениче-ские годы добился золотой медали за отличие, хотя мне и мешали учиться ранние заработки. В студенческие годы я единолично написал и издал 12 томов самообразовательного "Журнала для экстернов". В военные годы сдал в 18 месяцев за все четыре года Политехнического института. И в годы гражданской войны я считался неплохим плано-виком-экономистом, когда работал в Наркомпроде. Казалось бы, что такой скот не является лишним для инвентаря СССР, коль надо его вырастить и выучить. Кто калечит жеребца, кто растрясает паровоз, тех останавлива-ют и судят. А вот меня зря столкнули с хозяйственных рельсов СССР в 1920 году. 11 лет не дают на них вернуться, и кому бы я ни жало-вался, все отмахиваются с досадой. Я был за служебным столом арестован МЧК в 1920 году, 4-го сентября. Доносы бывают на всякого, и я с легким сердцем поехал на допрос. Но вместо того, чтобы в пять минут восстановить истину, ме-ня "заперли" на неопределенное время, и только через 11 месяцев, ко-гда я свалился с ног от цинги, я был отпущен до явки в суд под пору-чительство тт. М.А.Ларина и М.И.Фрумкина, знавших меня по Нар-компроду. (...) Я надеялся, что гласный суд не решится повторять подлоги следствия, опровергаемые документами, и не будет меня судить за предполагаемое Фальком "бы". Но суд не стал меня слушать, ... по-вторил вслед за Фальком, что ели "бы" не предполагать у меня коры-стных интересов, то не работал "бы" я ударно, и вынес мне обвини-тельный приговор... А с другой стороны, видимо, сам не веря в то предполагаемое "бы", которое мне приписал, суд свел наказание к 72-дневному аресту, явно не соразмерному с социальной опасностью тяжких преступлений, караемых по 110-й статье. За всю свою жизнь я не мог сам понять и у психологов допро-ситься, ... карьеристы ли "пришивают" лишнее дело ради карьеры и нормы выработки? Бюрократы ли судят всех без разбора, как грызет всех встречных верная овчарка? Или фанатики инсценируют скорый, всевидящий суд, якобы необходимый для авторитета власти, и втайне сочувствуя принужденным "артистам" с их роли преступников? Но ведь в 1920-х годах суды были непроходимо завалены делами о ре-альных врагах и преступниках, так для чего было надрываться еще с фабрикацией мнимых, путем подлогов? Или во всех тоннах дел фигу-рировали такие же "преступники", как я? В тюрьме и в суде я встретил целый "класс" знатоков судебного быта: преступников, защитников, агентов розыска, ротозеев судебной залы и др. И все они, напротив, не могли понять меня: как я смею об-винять следователя ЧК, что за дурацкий список подлогов я треплю перед судом, как я смел целый час отнять на защитительную речь и у своего состава суда, и еще у другого, который нервно ждал у дверей, когда я выболтаюсь, чтобы войти и начать другое очередное дело. А когда я возмущенный отказом в оправдании, расспрашивал всех о по-рядке кассации, то мне знатоки прямо велели проситься в сумасшед-ший дом: меня сажают на два месяца, а я собираюсь кассировать и ждать в тюрьме новые три года, пока я попаду в очередь на суд; да еще будучи продовольственным работником, к которому любой маль-чик-следователь не затрудниться "пришить" хоть все 227 статей Уго-ловного Кодекса. (...) Кассацию Зыков не подал. В письме Сталину он описывает, какую работу пытался найти в Советском Сою-зе, как он выражается: изобресть заработок, который не был бы ни службой, ни торговлей, ни промышленностью, ибо все они соприкасаются с интересами госучреждений и, зна-чит, угрожают судебными экспериментами "Фуше". Изо-бретатель по призванию, он, например, решил испробовать на практике изобретенный им способ окраски бровей и рес-ниц . Но все его доходы от частного предпринимательства съели налоги. К сентябрю 30-го года Зыков выбился из сил и закрыл свое кустарное производство В 1927 г. я, неправильно поняв новый декрет о льготах кустарям, на-нял учениц-корреспонденток, и хотя в этом же году поспешил их уво-лить, когда выяснилось, чем угрожает наем служащих, но все таки по-пал в "лишенцы" до конца жизни. Наконец, 3-го июля с.г. запущен заключительный кирпич в уто-пающего: МОГПУ предложило мне, как "лишенцу", в семидневный срок очистить пределы Московской области, сроком на 3 года, т.е. от-няло у меня последнее, что еще было доступно для нищего: бесплат-ные технические библиотеки и музеи Москвы, с помощью которых, я хоть черепашьими шагами, но двигал ворох своих изобретений. Для какой-то непонятной надобности я должен бросить свои занятия и ра-зыскивать по СССР тихое место, где можно было бы три года проле-жать в нафталине, пока мне снова позволят вернуться за столы мос-ковских библиотек. Ал. Зыков Г. Москва "" июля 1931 года". Просьба Зыкова о выдаче ему паспорта для временного, на 1,5 - 2 года, выезда за границу не была удовлетворена. Из почты Лаврентия Берия, 1952 г. С конца 1945 по март 1953 года Лаврентий Берия не имел отношения ни к органам Министерства внутренних дел, ни к Министерству государ-ственной безопасности. В это время он курировал "атомный проект". Однако люди, помня о его "чистке" органов НКВД в 1938 - 1939 гг., обращались к нему за помощью. Упомяну-тый в письме Николай Шверник, бывший питерский рабо-чий-металлист, с марта 1946 по март 1953 был председа-телем Президиума Верховного Совета СССР. После смерти Сталина он лишился своего поста и был поставлен руково-дить профсоюзами. В декабре 1953 г. Шверник входил в со-став Специального судебного присутствия, приговорившего Лаврентия Берия к смертной казни. "Заместителю Председателя Совета Министров СССР тов. Бе-рия Л.П. Тарасевич И.С. г. Муром. Жалоба Уважаемый тов. Берия! Почему так получается, что партия и Правительство создает законы, Конституцию, но власть на местах не выполняет, стараются отписаться, оклеветать, чтобы не затрагивать чиновников. Как бы Вы смотрели на наших советских чиновников, которые расхищали государственные средства. Выписывали на мерт-вые души фиктивные наряды. Я, как и подобает советскому гражда-нину, разоблачил воров, жуликов и мошенников, которые неположено расхищали государственные средства. Министр легкой промышлен-ности тов. Косыгин нанес маленький ушиб. Дал по строгому выговору и перевел на лучшие работы, но такому обществу ясно, что я не нрав-люсь. Они всячески стали надо мной издеваться, не считая народного суда, товарищеского суда. Они устраивали суд линча - избивали меня. Народный суд судил как доносчика-клеветника, но суд не пришлось завести в заблуждение. Сфабриковали якобы за прогул 4 м-ца 15%. Что же осталось только повесить меня на столб и буду настоя-щий угнетенный черной кожи человек. Чиновник Гусаров первый раз уволил меня. Суд восстановил меня на работу. Не прошло 5 месяцев после восстановления. Он напи-сал приказ, единицу сократив, перевести меня в слесаря, но я не сле-сарь, а мастер измерительных приборов точной механики и инвалид Отечественной войны, тяжело физически работать не могу. Он тогда вызвал председателя товарищеского суда тов. Петрова и предложил вынести решение и уволить. Разве это не издевательство. Я три раза ездил к Министру Косыгину с приказами Гусарова, но Косыгин не из-волил меня принять ни один раз. Заместитель его Иванов ответил, что приказ правильный и отменить нет основания. Тогда Гусаров меня вызвал к себе в кабинет и заявил: "Пусть напишут тов. Сталин или тов. Шверник золотыми буквами, все равно будет так, как я сделал". И я в настоящее время нахожусь без работы, в течение этого времени я распродал все свои вещи. Разве для этого я защищал Роди-ну, отдавал жизнь, чтобы издевались чиновники. Я бы убедительно просил Вас вызвать меня для переговоров. Я бы выяснил, что делается в нашем районе, так как обычно отписыва-ются все прекрасно и живут очень хорошо. Редактор "Крокодила" вы-езжал - все сведения и документы взял у меня, а результатов никаких нет. Выходит так, что "Правду" можно в киоске купить за 20 копеек, а настоящей правды нельзя найти. (...) Народ и Правительство критикует американских чиновников. Надо со своими чиновниками принять меры. Гусаров всех жуликов держит под крылышками, а честных людей изживает. Прошу помочь восстановить меня на работу. К сему Тарасевич 22.1-52 г." На заявлении Тарасевича есть резолюция: "Лично тов. Косыгину А.Н. Прошу заинтересоваться. 28/января 1952 г. Л.Берия". Следующее письмо в ЦК КПСС Алексею Косыгину. Первомай 55-года в 19 отдельном лагерном пункте. "от з/к Чугунова Бориса Николаевича с 1926 года рождения осу-жден Кировской выездной сессии при Вятлаге МВД по ст. 59-3 к 10 годам И.Т.Л. из них 5 лет тюремного заключения. Жалоба. Я, Чугунов Б.Н., прибыл в Кировскую обл. в 1955 году в марте м-це, и отбывая срок наказания на 19 О.Л.Пе. Не имея ни одного на-рушения и добросовестно относясь к производственной работе, я в те-чение м-ца заработал зачеты. Я все свои силы ложил на досрочное ос-вобождение. Но всему этому вытекли не приятные для меня последст-вия. На меня составили ложное дело и жестоко осудили. А как это было, я Вам ниже изложу. В 1955 году 1-го мая после торжественного собрания я и ряд других заключенных играли в футбол в зоне. При-близительно около 12 часов дня я и заключенный Токарев закончили игру и решили отдохнуть. А отдых мы проводили по центральному настилу, который вел к вахте, и нам хорошо было видно вахту. Когда мы шли по направлению к вахте, мы увидели з/ка Довгаль и надзира-теля Понтелеева, стоявших около проходной вахты. Надзиратель Пон-телеев кричал на з/ка Довгаль. Мы решили подойти послушать, что вынудило надзирателя кричать на всю зону. Подойдя ближе, я слышу как надзиратель Понтелеев кричит з/ка Довгаль: "Ты куда это выря-дился". З-ка Довгаль ему отвечает: "Разве заключенному нельзя чисто быть одетом, тем более я завтра освобождаюсь. А сегодня я жду оче-редное свидание". Но старший надзиратель Понтелеев ответил з/к Довгаль: "Ты у меня освободишься". З-ка Довгаль на это ответил надзирателю Пантелееву: "Освобождать меня будет спецчасть" и на-правился по направлению к помещению, где происходит свидание за-ключенных с родственниками. То надзиратель Понтелеев схватил з/ка Довгаль за рукав и стал его тащить на вахту. З/ка Довгаль ему отвеча-ет: "Вы меня отпустите, а если нужно итти на фахту, то я пойду безо всяких насилий". То в это время с вахты выходили зам. начальника О.Л.Па Чупраков и два надзирателя. Зам. начальника видя это, нет бы выяснить в чем дело. Закричал, что вы с ним чванитесь. Тут надзира-тель сразу схватил з/ка Довгаль за плащ и сразу порвал его. Заклю-ченного Довгаль свалили на землю и стали избивать ногами. То мы видем, что надзиратели были в нетрезвом состояние, поскольку они не стояли на своих ногах. Они затащили з/ка Довгаль на вахту и стали продолжать избивать з/ка Довгаль. Я это все видел, поскольку я нахо-дился рядом, тем более дверь на вахту была открыта. В это время зам начальника Чупраков увидел, что мы являемся очевидцами этого вар-варского избиения. То он приказал надзирателям, чтоб нас тоже зата-щили на вахту. Два надзирателя схватили з/ка Токорева, также свали-ли на землю и стали избивать его ногами. Видя я это, что и меня ждет то-же самое. Я решил отойти от вахты. На этот шум подошло много заключенных и все были очевидцы как надзиратели избивали заклю-ченных Довгаль и Токорева. З/ка Довгаль поднялся с полу и хотел вы-бежать в зону. То мы заключенные услышали выстрел и з/ка Довгаль упал, и сразу же дверь проходной вахты закрыли. Больше я ни чего не видел. На этот шум и выстрел многие заключенные подошли к вахте, где стоял и я. Не прошло и 10 минут, как в зону ворвались вооружен-ные солдаты и с ними же собаки. Солдаты открыли в зоне стрельбу, а некоторые солдаты избивали заключенных прикладами, и травили со-бак. Меня ударом рукояткой пистолета сшибли с ног, я упал. Сколько я находился в бессознательном состоянии, я не знаю. Но когда я оч-нулся, то почувствовал в голове сильную боль, где оказалась у меня рана от удара. Солдаты услышали, что я застонал, они стали травить на меня собак. Собаки меня сильно покусали, где у меня и сейчас ос-тались следы собачих укусов. Всех заключенных, кто был рядом с вахтой, вывели за вахту и ввели в комнату обыска. Нас заключенных было около 40 человек. В комнате я увидел - посереди лежал з/ка Довгаль весь в крови. После этого варварского избиения нам, заклю-ченным, никакой помощи оказано не было. Также при пути следова-ния в изолятор солдаты нас продолжали избивать. В изоляторе нам медицинской помощи также не оказали, а мы, заключенные, боль-шинство очень нуждались после этого избиения. С изолятора нас, за-ключенных человек 25, отправили в тюрьму на 21 ОЛПе, где нас со-держали целый месяц. За это время я очень много писал жалоб, но по всей вероятности мои жалобы не доходили до назначения. С тюрьмы нас отправили на 31 О.Л.П. по постановлению, якобы мы не работали, а занимались грабежем других заключенных. Мы, заключенные, видя это бесчинство и беззаконие, продолжали писать жалобы в Москву. (...) До 31-го июня 1955 года я и другие со мной заключенные находи-лись в зоне и ничего не знали о заведении нам следствия. Когда меня вызвали в первый отдел и предъявили мне обвинение, то я был сильно потрясен этой неприятностью. Я увидел на столе уже готовый матери-ал и мне уже преподнести анкету об закончание следствия. (...) На су-ду я узнал следующие на меня обвинения. Якобы я, Чугунов Б.Н., бу-дучи возле вахты выхватил нож и замахнулся ножом на старшего над-зирателя Понтилеева. Это показывает надзиратель Понтелеев. (...) А другие лица участники этого зверского побоища дали такие на меня показания. Когда на вахте подстрелили з-ка Довгаль и избивали з-ка Токорева, то в это время якобы я заскочил к опер-уполномоченному в кабинет. И стал грозить ножом. И одновременно требовал, чтоб за-ключенных Довгаль и Токорева ввели в зону и оказали им медицин-скую помощь. (...) Суд обосновыволся только изложенным материа-лом. А за это время я потерял свое здоровье, т.е. заболел в тюрьме не излечимым недугом - туберкулезом. Я прошу Вашего вмешательства, чтоб разобрали мою жалобу беспрестрастно, иначи я бессилен дока-зать и опровергнуть те ложные показания. А в настоящее время я очень нуждаюсь в справедливом разборе моего дела, иначи я не в си-лах больше существовать, поскольку у меня плохое состояние здоро-вья. Еще раз Вас прошу очень и очень, чтоб Вы помогли мне в этом. 11-9-56. Чугунов". |
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
