Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
22.12.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
Русский музыкальный Нью-Йорк: итоги 1999 годаАвтор и ведущий Александр ГенисАлександр Генис: Мы с музыковедом Соломоном Волковым встретились в нашей нью-йоркской студии, чтобы подвести итоги 1999 году. Особенность этой традиционной передачи в том, что пока мир занят подведением итогов века и тысячелетия, мы поставили себе более скромную задачу: окинуть мысленным взором обычный год, которому каприз календаря придал сверхважный статус. Как обычно, мы попытаемся найти некое единство в том хаосе событий, из которых состоит каждый год в русском Нью-Йорке. На этот раз мы решили сосредоточиться на хронике музыкальной жизни. Дело в том, что из всех видов художественного экспорта именно российская музыка заметнее всего в нью-йоркском культурном ландшафте. Соломон Волков: Я хотел бы только сказать о том, что здесь звучала музыка не только российская, но и музыка, принадлежащая всему постсоветскому пространству. То есть перу тех авторов, которые сегодня живут по всему миру, но, так или иначе, представляют собой то культурное наследие, которое сложилось на территории бывшего Советского Союза. И в этом плане одним из самых интересных событий было исполнение нового произведения Канчели. Человека, который сегодня живет в Бельгии, в Антверпене, но представляет это самое постсоветское музыкальное пространство. Это произведение Канчели прозвучало в Нью-йорке потому, что было заказано нью-йоркской филармонией, ее дирижером специально для того, чтобы отметить переход к новому тысячелетию. Произведение названо строчкой из Шекспира. Это приблизительно можно перевести как «Прощание уходит вздыхая». Сам автор называет это «Шекспировским опусом», и вот в этом «Шекспировском опусе» Канчели использовал отдельные строчки, даже отдельные слова из разных произведений Шекспира. Для него сами слова по себе, смысл их никогда не был особенно важным. Для Канчели всегда была важна общая атмосфера, которую эти слова создают. И они для него в любом случае только повод для музыкального высказывания. Сочинение это было написано для симфонического оркестра и двух солистов: скрипача (в роли солиста выступил Гидон Кремер) и контртенора, экзотического голоса, пел мужчина женским голосом, это Дерек Ли Рейджен, чернокожий контртенор, очень эффектный, и сам эффект этого голоса тоже очень необычен. Произведение было исполнено с огромным успехом, и за пределами Нью-Йорка его практически еще никто не слышал. Оно продолжается 25 минут, а здесь мы дадим небольшой его отрывок, и это будет премьера из новейшего сочинения Гии Канчели. (Музыкальный фрагмент) Александр Генис: Да, надеюсь, это крайне любопытное сочинение скоро дойдет до наших слушателей целиком. А пока вернемся к нашему календарю. Соломон Волков: Для меня одним из примечательных концертов нью-йоркского музыкального сезона был тот, в котором под управлением Юрия Темирканова, он дирижировал Нью-йоркским филармоническим оркестром, прозвучала вторая симфония Родиона Щедрина. (Музыкальный фрагмент) Само сочинение не ново, в отличие от опуса Канчели. Это опус середины 60-х годов, и вообще для многих слушателей имя Щедрина ассоциируется именно с 60-ми годами. Мне представляется, что сейчас, оглядываясь задним числом, 60-е годы, пожалуй, были одной из самых интересных эпох во второй половине 20 века. Александр Генис: Мне трудно с вами не согласиться, вы знаете, что я отдал изучению 60-х годов очень много времени, и мне всегда казалось, что в 60-е годы произошли какие-то судьбоносные перемены не только в России, где, конечно, это было время самое важное, но и во всем мире. И вот сейчас, когда 20-й век почти завершился, мы только начинаем понимать, насколько было важно то, что происходило в 60-х. Смысл этих перемен все еще ускользает от истории. Но, рано или поздно, мы должны будем понять, что тогда случилось с веком. Именно в 60-е годы началась другая эпоха. Соломон Волков: И произведения художественные, которые создавались в это время и которые тогда казались привязанными именно к 60-м годам, сейчас оказываются гораздо более долговременными. Александр Генис: В кино, скажем, 60-е годы стали такой важной эпохой, что мы до сих пор мы не можем отделаться от инерции этого времени. Соломон Волков: Симфония Щедрина подтверждает то, о чем вы говорите. Это новаторское сочинение. Это симфония, сочиненная в виде 25-и прелюдий для большого симфонического оркестра. Причем, интересно: формально она посвящена событиям Второй Мировой войны, и этой симфонии предпослан эпиграф из Твардовского: «К вам, павшие в той битве мировой, за наше счастье на земле суровой, вам, наравне с живыми, голос свой я обращаю в каждой песне новой». Но тогда, когда это сочинение прозвучало впервые, этот эпиграф, действительно, казалось, полностью отражал содержание симфонии. А сейчас, задним числом, я думаю, что симфония гораздо больше, сложнее, шире этого эпиграфа, и в каком-то смысле, она для меня - зеркало 60-х годов. Бурных, драматических, чреватых переменами. (Музыкальный фрагмент) Александр Генис: Если первая часть нашей беседы была посвящена классической музыке, то теперь мы переберемся на русско-американскую сцену рок-культуры. Может быть, начать нам стоит с представления, которое было совсем недавно. Только что, в декабре состоялось нью-йоркское выступление Петра Мамонова, который привез в Нью-Йорк моноспектакль «Есть ли жизнь на Марсе?». Соломон Волков: Не знаю, согласитесь ли вы с таким определением, но после этого спектакля я бы предложил называть Мамонова отцом русского кабуки. Александр Генис: Мамонов, конечно, универсальный человек, потому что он похож сразу на всех. Когда я еще в 1988 году слушал выступление «Звуки му», когда Мамонов был одним из первых рокеров, приехавших в Нью-Йорк, уже тогда мне показалось, что по-настоящему радикальное явление, такое, как Мамонов, заслуживает большого внимания, потому что Мамонов - он похож сразу на все. Например, на футуристов, абсурдистов, на авангардистов. Мамонов, конечно, фигура универсальная, и спектакль, конечно, это подтвердил. Это такой Франкенштейн русского рока. Он танцует, двигается, жестикулирует, поет и все это делает крайне нервно. Это обнаженный нерв, телесный абсурд, паралитический балет. Можно подбирать без конца такие парадоксальные определения и все они будут соответствовать действительности. (Музыкальный фрагмент) Соломон Волков: Для меня главным в спектакле Мамонова была, как ни парадоксально, не музыкальная сторона, хотя она очень изощренно была сделана, а именно визуальная. Он выработал какой-то сложнейший визуальный язык. Действительно, изощренный язык, который мне своей ритуальностью и сложностью напомнил кабуки, поэтому я и вспомнил об этом традиционном японском театре. Александр Генис: Я согласен с вами. Все эти ритуальные, условные театры действительно можно вспомнить здесь. Мамонов действительно уникален, он изобрел свой словарь жестов. Это словарь косноязычия, пластический язык, который позволяет ему изобразить целый парад уродов на сцене. И что интересно во всем этом, он постоянно поднимает большую и важную тему - невозможность коммуникации. Невозможность что-то сказать, что-то объяснить. Слова гораздо беднее, чем то содержание, которое он пытается вывалить на зрителей. И вот эта вот несовместимость коммуникации и жеста, несовместимость слова и происходящего, конечно, напомнила мне Беккета. Как бы ни хорош был спектакль Мамонова, мне кажется, что по-настоящему гениальной была бы постановка «В ожидании Годо» с Мамоновым в главной роли. Соломон Волков: Но мне показалось и то, как он интерпретировал Чехова - а спектакль этот - водевиль Чехова «Предложение» - мне показалось интересным, как Чехов интерпретирован в терминах русской рок-культуры. Александр Генис: У Мамонова получились такие приключения маленького человека от Чехова к Зощенко и Льву Рубинштейну. Дело все в том, что современная российская рок-культура, она достаточно органично вплетается в традицию русской классики. И Мамонов сумел это показать, по-моему, вполне убедительно. Благодаря любезности компании «Блиц рекордс», антрепренеров этого представления, у нас есть возможность показать кусочек из этого спектакля. (Фрагмент спектакля). Соломон Волков: Русский рок всегда стоит перед проблемой: обращается он к элитарной аудитории или к массовой. Потому что по своим инстинктам настоящий, качественный русский рок обращается к элитарной аудитории, но хочет захватить аудиторию массовую. И это проблема стоит и перед другими русскими рокерами, а не только перед Мамоновым. В частности, перед Юрием Шевчуком, который привез в Нью-Йорк свою последнюю программу «Мир номер ноль» и выступал с этой программой перед массовой аудиторией - несколько тысяч человек собрались, чтобы его послушать. Проблема здесь в том, что сама эта программа «Мир номер ноль» чрезвычайно изощренная и сложная. Это может быть самая сложная и изощренная программа Шевчука за все время существования ансамбля ДДТ, я бы сравнил эту программу с готическим собором - там столько всего переплетено. В то же время, как настоящая рок-группа ансамбль Шевчука обращается к широкой аудитории, хочет говорить с ней о социально важных проблемах и делает это очень здорово. И вот, в частности, в этой программе он пытался подвести какие-то итоги рок-движению российскому, каким оно сложилось за последние 25 лет. (Фрагмент выступления Ю.Шевчука). Александр Генис: Знаете, Соломон, слушая Шевчука, я подумал, что наши знаменитые рокеры играют примерно то же роль, что играли знаменитые барды во времена нашей молодости. И если Шевчук - это Высоцкий, то Гребенщиков - это Окуджава. Соломон Волков: Высоцкий и Окуджава в свое время мирно сосуществовали, и их аудитории тоже сосуществовали и даже перекрещивались. Абсолютно та же ситуация существует в современном российском роке. Аудитории и Гребенщикова, и Шевчука сосуществуют, и поэтому Шевчук недаром в том музыкальном номере, который мы сейчас слушали, отдает как бы оммаж Гребенщикову, подчеркивая единство российского рока как он сложился в течение последних 25 лет. Александр Генис: Причем, сложился не только на российских пространствах, но и у нас в Нью-Йорке. Как мы говорили в начале нашей сегодняшней передачи, Нью-Йорк становится центром русской культуры, и в таком качестве он вступает в 21 век. |
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
